Картина вторая
Общежитская комната. Игорь и Лавр, занятые сервировкой стола.
ИГОРЬ. Итак, «Ризлинг», картошка «а-ля Лврентий», праздничный пирог. Не хватает белой скатерти и…
ЛАВР. Чего же?
ИГОРЬ. Что-то ты скучен, братишка, будто не твой день рожденья. Не хватает, конечно же, парочки молоденьких симпатичных подруг для поднятия общего тонуса.
ЛАВР. Ну их к чертям. (Покрутил в руках бутылку). Самим не хватит.
ИГОРЬ. Давно ты такой жадный, Лавр? Не замечал.
ЛАВР. Черный юмор. На это мне тоже плевать, как и на твоих баб. Не хочу никого, вот и весь сказ.
ИГОРЬ. Но мы же сдохнем от скуки.
ЛАВР. За всю свою сознательную жизнь я встречал не более двух-трех особей женского пола, с которыми мне ничуть не хотелось сдохнуть.
ИГОРЬ. Экий ты, брат, привередливый. А если появится фея, которая станет четвертой?
ЛАВР. От сырости, что ли? Впрочем, уговорил: если появится, пусть будет.
Стук в дверь.
ИГОРЬ. Войдите.
Вошла Анжела, за ней несмело — Ника. Игорь и Лавр переглянулись.
Громкий смех.
ЛАВР (просмеявшись). Извините, девушки, это не в ваш адрес.
НИКА. Мы, наверное, не вовремя?
ИГОРЬ. Напротив, как раз вовремя.
АНЖЕЛА. Привет, Игорек. Мы, собственно, по душу твоего Лаврентия. Знакомь.
ЛАВР (тихо Игорю). Что это значит?
ИГОРЬ (пожал плачами, хитро улыбаясь). Понятия не имею.
НИКА (Лавру). Это Вы — Лаврентий? У нас дело к Вам.
ЛАВР. Я весь внимание.
ИГОРЬ. Надолго дело? Если больше десяти, на соглашайся, Лавр. (Опять посмеялись).
НИКА. Мы все-таки, наверное, не вовремя, да? Мы потом зайдем. В другой раз.
ИГОРЬ. Э, нет. Никаких «потом». Тем более, что вы, действительно, вовремя. Нам не хватало сегодня именно вас. Раздевайтесь-ка да проходите.
ЛАВР. Да-да, проходите, садитесь, где понравится, и считайте, что вы у нас в гостях.
НИКА. Ой, нет, спасибо, мы только да два слова.
ИГОРЬ. Все слова — в процессе общения. Прошу.
АНЖЕЛА. Мы, собственно… (переглянулась с Игорем) …Лаврентий, хотели Вас пригласить.
ИГОРЬ. Как, сразу вдвоем? Лавр, ты делаешь успехи.
ЛАВР. Даже забавно. Куда же, если не секрет?
НИКА. Да нет. Не секрет, конечно. Вы не поняли. Это наша группа. Мы, то есть группа… (И опять Анжела с Игорем переглянулись с хитрой улыбкой). В общем, мы — филологи и хотим встретиться с каким-нибудь поэтом. Предлагали всяких там знаменитостей, потом мы про Вас узнали, что Вы пишите хорошие стихи, а Вас не печатают, потому что они не про то, что вообще печатают. И мы подумали: звезд мы и по телику увидим, а Вас — нет. В общем, решили пригласить Вас. Вот.
Выпалила на одном дыхании. Лавр тихо смеялся.
Смеялся и Сатана — в парке, у одинокой скамейки.
САТАНА. Потешили старика. Не мудрствуя, перемудрили. Оно, может, к лучшему. Не приводил я сюда Нику, но коли уж пришла, пусть будет… Пора пообщаться с Лаврентием: слаб он без меня, а эта девчонка своими художествами умеет убивать сатанинское. Нет, Лаврентия я не оставлю.
ИГОРЬ. Мама мия, и они собираются куда-то уходить! Девушки, вам представился уникальный случай отметить четверть века вашего кумира, а вы еще в дверях.
АНЖЕЛА. У вас сегодня, действительно, день рождения?
ЛАВР (все еще смеясь). А для вас это, действительно, новость? Ладно, проходите же. Повторяю второй и последний раз: вы наши гости. И, ради бога, давайте перейдем на «ты»: не терплю официальности в компаниях.
НИКА. Неудобно как-то получилось. Мы, правда, не знали. Поздравляем.
ИГОРЬ. Как говорил мой любимый дедушка, ныне покойный, неудобно спать на потолке — одеяло спадает. Вашу куртку, мадемауазель! То есть, пардон, твою… Слово именинника — закон… Так. И твою. (Принял куртки, повесил). Кстати, мы не все, по-моему, знакомы.
АНЖЕЛА. Моя оплошность. Это солнышко зовут Никой.
Та смущенно улыбнулась.
Меня — Анжела. Это для Лаврентия. С остальными, пожалуй, уже разобрались?
ЛАВР. Пожалуй. И, по-моему, можно начинать.
НИКА. Как, больше не будет гостей?
ЛАВР. Увы… или к счастью, вы у нас первые и единственные.
АНЖЕЛА. Почему так странно?
Расселись.
ИГОРЬ (взялся за бутылку). Прихоть именинника. Этот чудик, не поверите, ежегодно собирал у себя толпы и делал шикарные вечеринки. Сегодня же, когда у него, можно сказать, юбилей… Судите сами.
НИКА. Почему так, Лаврентий?
АНЖЕЛА. Лаврентий разлюбил праздники?
ЛАВР (то ли шутя, то ли всерьез). Какой, к черту, праздник? На год ближе к смерти.
НИКА. Ты всегда так мрачно смотришь на жизнь?
ЛАВР. Нет, только по праздникам.
ИГОРЬ. Не обращайте внимания — это у него юмор такой. Кстати, девочки, вы заметили, что Лавр все-таки весел? Почему все-таки? А потому что еще полчаса назад он был мрачен, как на собственных похоронах.
АНЖЕЛА. Уж не мы ли причиной такой перемены?
ИГОРЬ. Вы догадливы, сударыня. Вы и никто другой.
НИКА. Интересно, а чему вы так смеялись, когда мы вошли?
ИГОРЬ. Все тому же. Я битый час уговаривал вот этого… пардон… нашего именинника пригласить дам. Куда он меня не посылал! Одиночества парню захотелось! Самое большее, говорит, встречал трех существ прекрасного пола, с которыми не скучал. В конце концов согласился, что если появится фея, которая станет четвертой…
ЛАВР (девочкам). Вы вовремя появились: лишь сказали про фею, нате вам.
НИКА (смеясь). Здорово.
АНЖЕЛА (смеясь). Потрясно.
ИГОРЬ. Так что, судя по переменам в нашем Лавре, одной из вас суждено быть феей. Или обеим?
ЛАВР. Мы заболтались, однако. Вам не кажется, господа, что пора выпить за мое здоровье?
АНЖЕЛА. Лаврентий, а стихи ты нам почитаешь?
САТАНА. Они уже пьют, и без меня. Это, в конце концов, несправедливо.
Вошел, незримым гостем уселся за столом, сам себе налил вина. Продолжалось веселье, и только Лавр заметно помрачнел.
Несправедливо, Лаврентий. Такой день!
ИГОРЬ. Ну вот, Анжелка, нашла о чем спрашивать, когда налито. Именинник снова в трансе. Действительно, пора бы выпить за него. У кого тост?
ЛАВР. Давайте без тостов.
ИГОРЬ. Тогда просто за тебя.
АНЖЕЛА. За тебя, Лаврентий.
НИКА. За тебя.
ЛАВР. За меня.
САТАНА (чокнулся с Лаврентием). За нас.
Выпили.
ЛАВР. Девушки, умоляю, не зовите меня этим дурацким именем — Лаврентий.
Сатана ехидно усмехнулся.
ИГОРЬ. Он не может терпеть свое имя. Еще одна причуда поэта.
ЛАВР. Друзья зовут меня Лавром.
НИКА. А я сразу так хотела, но постеснялась: еще не друзья.
ИГОРЬ. Это временно.
Лавр зло посмотрел на него. Ника покраснела.
АНЖЕЛА. Откуда такая антипатия к имени?
ЛАВР. Из истории.
ИГОРЬ. Семьи и государства.
ЛАВР. Он не может не поясничать! В самом деле, меня назвали-то так по недоразумению.
САТАНА. Утешаешься, Лаврентий?
НИКА. Как это?
АНЖЕЛА. Интересно.
ЛАВР. Все очень прозаично, представьте глухую деревню двадцатипятилетней давности, сельсовет в десяти верстах. Мама, бедная, после родов долго не вставала, отец укатил чуть ли не в столицу искать концы о судьбе деда, да как в воду канул… Это у нас трагедия семьи. Впрочем, не только у нас. Около сорока человек из деревни увели в 39-м, больше никого не видели. Деда тоже. Отец всегда клялся, что тот был честный человек, да мало ли их было, честных? Потом, было дело, во всех грехах Берию обвинили…
ИГОРЬ. Самый виноватый.
ЛАВР. Ну да. Позже уже все эти Ежовы с Кагановичами выплыли. После съезда заговорили громко о культе. Потом громко замолчали. Все, как водится.
АНЖЕЛА. Или как водят?
САТАНА. Царящие миром правят. Тем живем. (Улыбнулся сатанински).
ЛАВР. Но я отвлекся. Лаврентий Берия, короче — первый крайний, проклял отец имя его на веки вечные… Ну, так вот. Меня регистрировать, а некому: одна бабушка на ногах. Бабушка и пошла. «Каким именем писать?» — маму спрашивает. А она: «Только не Лаврентием». И все. Хоть потоп. К вечеру бабушка возвращается, отец уже дома, бумагу с реабилитацией привез. «Как назвала?» — спрашивает. «Как велели, — говорит, — Лаврентий». Бог мой, что там было!
НИКА. Представляю.
ЛАВР. Вот такая грустно-комичная история, до сих пор в семье ладу нет. Не только из-за этого, конечно. Но чуть что, Лаврентия поминают.
Сатана достал откуда-то из рукава золотое пенсне, одел привычным жестом и улыбался Лавру своей сатанинской улыбкой.
ЛАВР. Нарекли меня, короче, проклятым именем. (Глянул на Сатану, изменился в лице. Тихо в сторону). Боже!
САТАНА. Меня тоже однажды звали Лаврентий.
ИГОРЬ (Лавру). Тоску ты на гостей нагнал и сам своих рассказов испугался. Давайте лучше по чуть-чуть. (Разлил вино по стаканам).
ЛАВР. Да, конечно.
НИКА. Лавр, а давай за твоих выпьем. За деда…
ИГОРЬ (с иронией). И еще миллионы загубленных …
ЛАВР (зло перебил). Заткнись.
САТАНА. Ты прав, Лаврентий: ты — хозяин.
АНЖЕЛА. Ну, что вы, в самом деле, ребята? Было бы из-за чего? (Выпила).
Ника посмотрела вопросительно на Лавра.
САТАНА. Подружись с ней, Лаврентий. (И исчез — так же незаметно, как и появился).
Лавр чокнулся с Никой стаканами, отпили по глотку.
НИКА (кивая на фото каратистов). А это чье?
ЛАВР. Это у нас Игорек забавляется.
ИГОРЬ. Игорек не забавляется, Игорек занимается делом. Правильно, Анжела?
АНЖЕЛА. Ага. В перерыве между пьянками.
ИГОРЬ. Ну нет, это пьянки в перерыве.
ЛАВР. Смотря как смотреть.
НИКА (Лавру). А правда, Лавр, мы услышим твои стихи?
ЛАВР. Между прочим, у нас сегодня еще пирог. Игорь!
ИГОРЬ. Момент. (Напевая туш, подал пирог).
ЛАВР. Огорчу я вас. Разочарую. Не пишу я стихов, совсем. Раньше писал, некоторым нравилось. Но уже почти два года — ни строчки.
НИКА. Почему?
ЛАВР. Не знаю. Не могу.
ИГОРЬ. Творческий кризис.
ЛАВР. Так что вы уж, действительно, пригласите кого-нибудь из известных. Мало ли их. (Нике). А тебе я почитаю, обязательно. Только не сегодня. Хорошо? (В сторону Анжелы с улыбкой). И пусть они завидуют.
АНЖЕЛА. Кризис… Но ведь это проходит.
ЛАВР. Бывает — проходит, бывает — нет.
НИКА. У тебя пройдет, обязательно пройдет.
ЛАВР. Как знать.
ИГОРЬ (с упоением вонзая нож в пирог). Разберемся!