Главы из романа
……………………………………………………………………………………………
Волчица бежала, тревожно озираясь вокруг и время от времени останавливаясь, чтобы оглядеться. На ночных городских улицах приходилось быть осторожной. Ей никак не нравились оживленные магистрали, где и ночью почему-то сновали эти извергающие из себя ядовитую гарь металлические чудовища. Понять она их не могла, сколько ни пыталась: они были, как будто, мертвые, но мгновенно оживали, лишь поглотив своим ненасытным нутром человека, и тогда уже их поведение было непредсказуемо. От них приходилось уворачиваться везде — на больших дорогах, на тротуарах, у подъездов домов. Впрочем, от тротуаров и жилых подъездов она старалась держаться подальше: здесь встречались люди, иногда с собаками, и исход любой такой встречи мог быть печальным.
Но еще меньше Волчица любила те кварталы, что, как она слышала от людей, именовались частным сектором. В отличие от гигантских многоглазых каменных нор, где обитали человеческие семьи просто-таки в неимоверных количествах, здесь один к одному ютились сравнительно небольшие коробушки, со всех сторон окруженные плотной изгородью. И самое неприятное было то, что почти за каждой такой изгородью сидели эти самые ненавистные собаки. Да если бы сидели! Бесновались, сволочи, рвались с цепи и через высокие заборы, поднимая столь невероятный шум на всю округу, что остаться незамеченной практически не оставалось никаких шансов. А ей было нужно! Особенно Волчицу выводил из себя тот факт, что эти столь истеричные животные произошли когда-то не от каких-нибудь ублюдочных шакалов или лисиц, а от ее же предков — из Племени Свободных Волков. И объяснить теперешнее поведение своих, с позволения сказать, сородичей Волчица могла лишь единственным образом: вероятно, с веками в них укоренилась сумасшедшая обида за то, что не сумели они сохранить данную им Высшей Силой свободу.
Как бы то ни было, но выбирать особенно не приходилось. Ей было настолько тяжело и больно, что все эти обычно волнующие ее проблемы отступили на второй план. Волчица искала место, где она будет рожать. Правильнее, конечно, это было бы сделать в лесу. Там, где все родное, где нет никаких металлических чудовищ на неестественно круглых ногах, уродливых нагромождений из стекла и бетона, неприступных перегородок между жилищами, где, наконец, нет самих людей вместе с их мерзкими сторожевыми псами. С ее точки зрения это было правильнее. Но Высшие Силы решили по-другому. Это было неестественно — жить в этом городе. Однако Волчица на это была обречена своей миссией. О сути миссии ей никто до сих пор не сказал, и Волчица терпеливо ждала…
Вот он, ненавистный частный сектор. Почуяли волчий дух, заметались псы за высокими заборами. Но ей нужно было преодолеть совсем немного. Там, за этим микрорайоном, будет большая дорога, а за ней — перелесок. Это — в черте города, она не нарушит приказ, уходя далеко, но и рожать будет спокойней. До света надо успеть. Если ничего не приключится, она успеет.
Одинокий прохожий полупьяной походкой вывернул из-за угла, воровато огляделся по сторонам и остановился под разлапистым тополем, торопясь расстегнуть штаны. «Бедняги, — мелькнула у Волчицы мысль. — Хотели перемудрить природу, а теперь мучаетесь.» Впрочем, штаны расстегнуть ему не удалось, потому что он увидел ее, Волчицу. Она ощетинилась и тихо рыкнула, что могло в данной ситуации означать лишь одно: «Дурак ты, батенька. Подумал бы, на черта ты мне сдался.» И полурысью удалилась прочь. Прохожий оказался, как видно, со слабой психикой, к тому же — набожным, хотя, может, и просто суеверным. Потому, рискуя собственными штанами и престижем, он решительно оставил попытку облегчить свое естество, несколько раз нервно перекрестился и рванулся в противоположную от Волчицы сторону, бессвязно бормоча: «Оборотень… не иначе… Начало событий… больших событий… Господи!.. Помилуй и спаси!.. Президент… как раз завтра… Чтоб его!..»